Рассказы сельского батюшки

ИИСУС ХРИСТОС, ЭТО Я ТЕБЕ ЗВОНЮ! Рассказы сельского батюшки Отец Георгий спешил в храм на вечернюю службу. Он вышел заранее, потому что знал: перед всенощной к нему в церковь специально приедет незнакомая женщина, чтобы о чём-то посоветоваться. После полудня небо прояснилось. Низкие серые тучи расступились, и вовсю засияло солнце. Но солнце не радовало. Отца Георгия расстроил утренний разговор со старым приятелем. Друг друга они знают уже много лет. Батюшка ещё помнит, как венчал их с женой, а потом крестил детей. В своё время этот человек поступил к ним в лабораторию на должность младшего научного сотрудника. Сам будущий батюшка тогда учился в аспирантуре. Здесь же проводил опыты для своей кандидатской работы, но сразу после защиты неожиданно для всех ушёл в церковь и принял священнический сан. А знакомый продолжил заниматься наукой. Сперва успешно защитил кандидатскую, потом и докторскую, стал профессором и заведующим лабораторией. Батюшка вспоминал, как у этого человека тяжело заболел старший сын и как родители, стоя на коленях в храме, молились об исцелении, а он ездил с ними в больницу причащать мальчика. Отец Георгий любил бывать дома у этих гостеприимных людей, потому был накоротке и со всеми детьми. Но сегодняшний разговор со старым приятелем оказался как снег на голову. – Батюшка, ты же знаешь, мы своих детей старались растить в лучших традициях. По воскресеньям всей семьёй в храме, вместе готовились к исповеди и причащались. Каждую неделю они у нас посещали воскресную школу. И вдруг на днях старшенький, сейчас ему семнадцать, заявляет нам с матерью: «Всё, как только мне стукнет восемнадцать, в вашу церковь ни ногой!» Мы в ужасе: сыночек, что ты такое говоришь? А он – мол, не хочу быть таким же неудачником, как вы. Какие же мы неудачники, сынок? Твой папа – известный учёный, уважаемый человек, и мама – врач, каких ещё поискать. «Ну и что? Вы уважаемые, а квартирка у нас маленькая. И машина – вот что это за машина? Позор один. Когда последний раз мы семьёй ездили отдыхать на море? На всё одна отговорка: у нас большая семья, мы вынуждены экономить, потому каждое лето и кукуем на даче». Батюшка, скажи, как нам поступить? Видим, что и остальные дети на его стороне. Сделать вид, будто ничего не произошло, и по-прежнему всем вместе ходить в храм на службы? – Думаю, сейчас самое время оставить сына в покое. Он уже взрослый человек. Пусть сам решает, идти ему в церковь или нет. – Знаешь, мы с матерью подумали и пришли к единому мнению: до восемнадцати пускай ходит вместе с нами. За год много воды утечёт. Может, и образумится. Перед самым храмом батюшка вспомнил, как на днях ещё один прихожанин жаловался на сына, который снял крест и заявил отцу: «Твой Христос мне только мешает. В своих делах я и без Бога обойдусь». С такими мыслями отец Георгий вошёл в храм и в удивлении остановился. Незнакомый мальчик лет восьми, с копной светлых вьющихся волос, медленно движется по храму. В каждой руке у него по большой горящей свече. Он последовательно останавливается перед каждой иконой, кланяется и громко поёт: «Мати Божия Казанская, моли Бога о нас», или «Мати Божия Тихвинская, моли Бога о нас». Малыш ни разу не ошибся, он узнаёт каждый образ и каждого изображённого святого. Мальчик подходит к отцу Георгию и выдаёт с совершенно счастливым видом: – Ты утром ушёл, а меня взяли на клирос, и я пел вместе со всеми. Батюшка удивлённо рассматривает мальчика. Потом благословляет его и спрашивает: – Радость моя, откуда ты здесь у нас? – Меня зовут Артемий, я приехал из города Томска в гости к дедушке и бабушке. И тут же рассказал, что дома у него в комнате на полу стоит большая игрушечная крепость. В этой крепости всё как в настоящем городе, и улицы, и дома. Есть даже своя церковь. – Я сам построил церковь. Чтобы молиться. Я каждый день хожу в школу и не могу попасть в храм. Вот и построил для себя церковь в моём городе за крепостной стеной. После школы делаю уроки, а потом «иду в церковь». В моём городе в специальной клетке живут два хомяка. Из клетки по отдельному проходу они тоже идут в храм молиться. Я ложусь на пол и смотрю, что они там делают. Когда хомяки забираются в церковь, я начинаю петь: «Пресвятая Богородица, спаси нас». А они в это время делают носиками вот так, – он показал батюшке, что в этот момент делают хомяки. – Это они так молятся. У меня над кроватью висят иконы. Много икон. А мои маленькие сёстры их уносят и прячут. Отец Георгий замечает пожилого человека. Тот подходит к ним с мальчиком, кланяется батюшке и представляется: – Я дедушка этого мальчика. Действительно, у него дома все стены увешаны иконами. Больше всего ему нравятся иконы Божией Матери, у него их штук сорок. – Тридцать восемь, – уточняет мальчик. – Батюшка, я перед службой ещё похожу попою, ладно? И он отправился с двумя зажжёнными свечами дальше. – Удивительный ребёнок, – сказал отец Георгий, – таких я ещё не встречал. – Я тоже, – ответил дедушка. В этот момент к отцу Георгию обратилась женщина, которая просила его о встрече. – Батюшка, он так уже полчаса ходит. И всё время поёт. А что, если это будущий святой? Ещё один преподобный Серафим или Сергий? А я к вам со своей бедой. И она рассказала. – По нерадению и собственному маловерию не смогла вымолить родного мне человека, и он умер. Я всем говорила, Бог есть, и я упрошу Его, чтобы Он исцелил моего папу, но не смогла. Очень надеялась, что Господь явит чудо и в результате все мои неверующие родственники покаются и придут в церковь. Теперь не знаю, как мне смотреть им в глаза. – Вы очень любили отца? – На самом деле это мой свёкор. У меня за всю жизнь было трое пап. Мама, когда я была ещё совсем маленькая, осталась одна. Папа от нас ушёл, но вскоре она вышла за другого человека, выпивающего, но очень доброго и рукастого. Что угодно мог починить, знал и плотницкое дело, и кирпич умел класть. Хороший был человек. Только я знала, что на самом деле папа у меня другой. Хоть я и любила своего отчима, но родного папу, которого никогда не видела, продолжала любить ещё больше. Пунктик у меня такой появился: обязательно найти родного папочку и обнять его. Стала расспрашивать у мамы, где живёт мой родной отец. Папа жил в областном центре. Однажды вместо того, чтобы идти в школу, я села в электричку и поехала к нему за сто километров от дома. Приехала, быстро разыскала улицу. Поднялась на третий этаж и остановилась перед дверью с заветным номером. Нажала на кнопку звонка. Никто не отозвался. Я подумала – конечно, ведь в это время все на работе. И вдруг зачем-то взяла и толкнула дверь рукой. Дверь оказалась незапертой и открылась сама собой, прямо как в сказке. И я вошла. Заглянула на кухню, зашла в одну комнату, потом в другую и остановилась в изумлении. Увидела человека, он лежал на кровати. Весь высохший, с заострившимся носом и глазами, провалившимися глубоко внутрь глазниц, череп был покрыт жёлтой кожей. Это был измождённый болезнью, но живой человек. Он смотрел на меня сначала молча, а потом назвал по имени и прошептал: – Правда ведь, это ты, дочка? Как хорошо, что ты пришла. Даже не представляешь, как мне хотелось найти тебя и попросить прощения. Последние годы только об этом и думал, представлял себе, как встречусь с тобой. На работе меня ударило током. Все удивлялись, как я выжил. А я знаю, почему выжил, меня Бог пожалел. Он знал, что ты придёшь. Так первый и последний раз я встретилась со своим отцом. Ещё поняла, что жизнь однажды заканчивается и родные люди оставляют тебя навсегда. После этой поездки к родному отцу всю свою детскую любовь я обратила на отчима. Мне кажется, я даже маму так не любила, как его. Почему-то мне очень нужен был папа. Мы стали с ним неразлейвода. Он меня и вырастил, и выучил. Всё самое сладкое доставалось мне, я благодарна ему бесконечно. Помните, как неожиданно для всех нас закончился Советский Союз и началась неразбериха? В эти дни заболел мой дорогой второй папа. У него случилась прободная язва, он очень страдал, а в больницу его положить отказались. Лишь заведующий терапевтическим отделением вышел к нам с мамой и сказал: – Десять тысяч. Для нас это были огромные деньги, но отец всё равно дороже. Что-то продали, что-то сумели занять у соседей. Потому мой второй папа умирал на больничной койке, получая обезболивающие препараты. Вскоре я вышла замуж, у меня появились собственная семья и ещё один папа, отец моего мужа. Такой же смиренный работяга, как и мой отчим, и такой же любитель выпить. Из всех моих родных я единственная пришла в церковь. Остальные слышать не хотели о каком-то там Боге, и тот факт, что я стала молиться, воспринимался ими как чудачество. Много лет я убеждала маму, свёкра и свекровь последовать моему примеру, но добилась только одного: папа в шутку стал называть меня «поповским агентом». Время шло, дети подросли, мой третий папа незаметно состарился и очень тяжело заболел. Я смотрела на него и видела, как жизнь постепенно покидает страдающее тело. Самое страшное, что он уходил без покаяния. И, кроме меня, никто не мог ему помочь. Помогая ему, я думала и о себе. Желание иметь отца вспыхнуло снова. Я не хотела, чтобы он умирал. Мои родные не верили Богу, и только чудо могло изменить их сознание. Тогда при всех я подошла к отцу и заявила: – Папа, обещаю тебе, ты будешь жить. Для начала решила его причастить. Но батюшка сказал, что придёт только в том случае, если сам больной захочет причастия. Пришлось упрашивать. Наверное, чтобы я от него отвязалась и оставила в покое, папа согласился. После причастия я надеялась, что он изменится и начнёт молиться, а он всё не начинал. Зато у него появились боли. Болезнь прогрессировала, он часто температурил. Договариваясь с нашими верующими, возила папу на машине к Матронушке и в соседний с нами мужской монастырь. В монастыре тамошний духовник посоветовал мне молиться великомученику и целителю Пантелеимону. Действительно, всякий раз, когда я читала акафист святому Пантелеимону, у папы падала температура. Однажды я отправилась в Москву, на кладбище, помолиться на могилке одного известного подвижника. Оказалось, что приехала как раз в день его праведной кончины. Народу съехалось много. Чтобы подойти к самой могилке, пришлось отстоять очередь в четыре с половиной часа. Стою молюсь, чувствую – кто-то до меня дотрагивается. Открываю глаза и вижу нищенку. Та протягивает ко мне ладошку и просит: – Помоги, дочка, а я о тебе Богу помолюсь. Подаю ей копеечку и прошу: – Не за меня, ты за моего папу помолись, – и называю его по имени. Она на небо глянула и стала что-то быстро шептать, потом замолчала и вдруг неожиданно вернула мне деньги. – Нет. Господь не принимает мою молитву о твоём папе. Грешник он, хоть и причастился, а не покаялся. Скажи ему, пусть вспомнит о своих поступках, особенно в молодости. Вернувшись домой, я снова безуспешно пыталась убедить папу в необходимости покаяться. И попросила одного нашего прихожанина, они со свёкром схожего возраста, потолковать с ним по-свойски. Два мужика, должны же они друг с другом договориться. И действительно, после этого разговора отец стал всё больше задумываться, а вскоре сам попросил пригласить священника. Я потом ещё часто к нему батюшек приводила. По всем срокам свёкор должен был бы уже умереть, а он всё жил и почти не испытывал болей. Хотя и исхудал очень, а потом стал частенько терять сознание. Тихо угасал. Хотелось облегчить его страдания, а ещё теплилась надежда, правда, совсем маленькая, что отец поправится. Пошла в больницу, просила помочь моему папе, положить его в терапию, но там запротестовали: больной тяжёлый, не сегодня завтра умрёт, кому с таким охота возиться? Глотая слёзы, отправляюсь на выход и слышу – окликает меня медсестра. Догнала и шепчет: – Вы к доктору Иванову обратитесь, он поможет. Нахожу доктора Иванова и понимаю: это тот самый, что согласился когда-то положить в больницу моего умиравшего отчима. Словно и не было никаких двадцати пяти лет. Он только и сказал: – Десять тысяч. Подумать только, ничего не изменилось! Я была ему так благодарна, что, отдавая деньги, поцеловала руку. В этот момент он олицетворял для меня высшее милосердие. Пусть за деньги, но он единственный, кто всегда соглашался помочь. После смерти свёкра и после его покаяния я никого не осуждаю, ни врача этого, ни девушку, что стоит на трассе и курит в ожидании клиентов. Кто знает, как повернётся жизнь. Может, пройдёт лет десять, и мы с этим врачом и с этой девчонкой вместе будем молиться в одном храме. Перед смертью отец находился в коме и долгое время не приходил в сознание. Я вошла в палату и попыталась с ним заговорить. Он тяжело дышал, не реагируя на мои слова. Он умирал. Я заплакала, ведь у меня ничего не получилось. Я не смогла отстоять отца и никому ничего не доказала. В отчаянии взяла с тумбочки икону великомученика и целителя Пантелеимона, перекрестила отца и всхлипнула: – Прости меня, папочка, мне не удалось тебя спасти! В этот момент икона выскользнула у меня из рук и упала отцу на грудь. А он открыл глаза и тихо, но внятно проговорил: – Не плачь, дочка. Ты спасла меня. Ты ангел Божий, ты агент целителя Пантелеимона. Когда мы его отпевали и тело привезли в храм, я увидела, что руки у отца не сложены на груди, как у всех покойников, а лежат вдоль тела. Я снова заплакала: ну вот, и здесь всё не как у людей. Подхожу к гробу и шепчу: – Папа, как же ты теперь крест удержишь и грамоту? Беру его руки, а они уже закоченели и совсем не сгибаются. Я ещё пуще заревела и вдруг чувствую – руки потеплели и начинают сгибаться. Сами сгибаются и ложатся как им положено. Батюшка, я только спросить хочу. Почему мне не удалось его спасти? Я же так хотела, чтобы у меня был папа. Женщина встаёт и уходит из храма. Она спешит, ей ещё нужно успеть на рейсовый автобус. Отец Георгий смотрит ей вслед и ловит себя на мысли, что по-хорошему завидует этому человеку. Потому что он сам, несмотря на долгие годы священства, во многом так и остался всё тем же кандидатом естественных наук, по инерции проверяющим законами математики весь окружающий мир, включая и самого Творца. Быть может, впервые он встретил человека из обычных простецов, любовью опровергающего отточенную логику мысли, ломающего его стройную жизненную философию своим детским упованием на милосердие Божие. Она – человек из другого мира, того мира, которому принадлежит и мальчик Артемий из далёкого сибирского города Томска. Возвращаясь после службы домой, отец Георгий получил сообщение от дочери. Она писала: «Папа, это я для тебя. Специально, чтобы ты улыбнулся. Гуляли сегодня с маленькой. Первый день, когда выглянуло солнце. Она взяла у меня телефон. Подносит себе к уху и кричит: «Иисус Христос, это я, Полина! Иисус, спасибо Тебе за солнышко». Протоиерей Александр ДЬЯЧЕНКО